Эпизод 1. О философах-рыбаках и мудрецах всезнающих.

О рыбалке не редко говорят, как о болезни, чудные и странные дескать люди рыболовы, способные проснуться и уехать в два часа ночи, зимой, в минус двадцать к какой-то щуке (а женщины не редко допускают взаимозамену букв «щ» на «с», как и «с» на «м», по отношению уже к другому хищнику) или перекопать половину поля в поисках червей. Какое количество анекдотов придумано, сказано и пересказано именно о нас, о рыболовах, а сами истории…: волнительные, смешные, мотивирующие, необыкновенные и просто те, вспоминая которые, становится тепло и солнечно на душе даже в самый серый и дождливый день. И берутся они не просто так, кто бы что ни говорил, а рыболовы самые честные и искренние люди на планеты с неиссякаемой жаждой приключений, способные радоваться мелочам и ценить жизнь, не просто так появилась поговорка: «Время, проведенное на рыбалке, в счет жизни не идет». Вот как раз о времени на рыбалке мне и хотелось рассказать читателям, как старым друзьям, дальним родственникам, усевшись на табуреточках, угнездившись в глубокие кресла, попивая чаю из блюдца или причмокивая коньяком из бокала, с Вашего позволения, начну.

Это рыбаки -балаболы, мы, охотники, не свистим!

Эпизод 1. О философах-рыбаках и мудрецах всезнающих.

Всем мы были зелеными и неопытными, и во времена информационного голода старались прибиться к мастеру, жадно подглядывая за ним и впитывая каждый жест, каждый взгляд, каждое слово. Кому-то везло, у других путь становился тернистым, а третьим приходилось осваивать все самим.  А если вспомнить, что тяга к знаниям и учению существует в нас на генетическом уровне, отчего волей своей или чужой, но даже опытные рыболовы порой сами приходят за советами, но вот какими…

Август, Средняя Волга.

- Эй, парень, убирай свой хворост. – Дядь Витя кивнул в сторону моих фидеров. – У нас на Волге тут никто так не ловит, только дилетанты всякие, а за трофеем нужно плыть, да и места знать, где вставать. – И он махнул рукой в сторону реки, не переставая накачивать лодку.

- Прям уж никто? – Я улыбнулся, но уверенный тон собеседника и фотографии с лещами под пять-шесть килограмм заставили меня подчиниться.

- Так, бери лучше кашу и тащи бортовые удочки из багажника, ловить на кольцо будем. – От кастрюли, что стояла в багажнике «трешки», даже сюда тянуло тмином и чесноком.

«Баркас» отчалил, д. Витя довольно шустро орудовал веслами, меня же усадили на корму, где я пытался сложить колени так, чтобы не сталкиваться ими с напарником. Само судно, на которым мы вышли на открытую воду было никем иным, как известным и неповторимым чудом резинового кораблестроения «Нырок 2».

- А нам далеко до точки? – Черный блеск глубины под нами притягивал взгляд и начинал переворачивать сознание.

- Вон туды, где красавец плывет. На фарватер. – Там, размером со спичечный коробок, уверенно шел против течения четырехпалубный круизный теплоход.

В лодке было тесно, и чем дальше мы отдалялись от берега, тем все более ущербным казался мне наш корабль, отчего я уже был не просто «не против», а сильно «за» за спасательный жилет, который пусть и был неудобен, но был на мне.

- Там остров будет, ты глянь левее и правее забирать? – д. Витя смотрел на меня, после вечерних посиделок его продуло, отчего уже утром головой крутить он не мог, и в мои обязанности входило докладывать ему о всех судах, как маломерных, так и не очень, поперек движения которых мы шли.

- Левее. – Мой ответ совпал с плевком холодной воды мне на поясницу, под спасательный жилет.

Увлекшись дорогой и самобытными пейзажами, я упустил момент, когда баллон лодки подо мной частично просел, и волна стала то и дело захлестывать судно.

- Караул! Тонем! – Я попытался пересесть, но только лишь уперся в напарника, который даже ухом не повел.

- Проверь клапана, насос у тебя под ногами. – Но видя мою растерянность, все же раздраженно бросил.

Теперь у меня была возможность придирчиво рассмотреть лодку, на которой меня с армейским другой благополучно отправил родной отец. Баркас, судя по внешнему виду, а именно количеству заплаток, был уже не в одной передряге, и что-то мне подсказывало, что спускали не клапана, хотя и такое было более чем возможно, а именно заплатки. Я лихорадочно принялся проверять их пальцами, пока не обнаружил спускавшую.

- Что делать будем, к берегу?

- Заткни ее пальцем, а мы плывем дальше, до острова ближе чем до берега. – Он пыхнул в меня облаком дыма из папиросы, которая была зажата зубами. – Лучше глянь, никого нет по курсу?

- Потонем ведь!

- У тебя все равно спасательный жилет есть, чего трусишь?! Еще и не так ходили…

- А у тебя есть?

- Кто? Жилет? Неа… Он у меня, первышки-воробушки, один был, я тебе и отдал. – А потом, выдув вверх облако дыма, как пароход, продолжил. – Накой он мне? Кому суждено сгореть, в воде не потонет!

Лодка мягко причалила к берегу, и я дрожащими ногами вступил на остров. Можно дальше продолжить историю: как мы не обнаружили ремкомплекта, как искали из чего сделать заплатку и сам клей, как пришпандорили вместо первой «моментом» подошву от кроссовка «Абибиас», как мы двинулись в обратный путь, и как я надрался подобно заправскому пирату, когда дрожащими ногами добрел до своей палатки.

Фото с места событий...

Кажется, М. Горький писал:

Безумству храбрых поем мы песню,

Безумство храбрых – вот мудрость жизни!

Тут есть один веский аргумент, что рыболов не сокол (чаще другая красноголовая птица, но это сугубо ситуативно), а жизнь – не стихотворение, которое можно подправить или переписать. Не стоит полагаться возвышенное, когда на кону вместе с рыбой может стоять и жизнь.

Знаете, я слышал многое разных историй от туристов, охотников, конечно же, от рыболовов, и, признаться, большинство из них носит не только сказочный, а порой и мистический характер, уверовав в которые достаточно сложно. Мне довелось стать свидетелем ситуации, которая уже в окружении превратилась из байки, в анекдот, ей я и хотел бы поделиться. 

Мы стояли лагерем на Волге, компания подобралась туристическая, но никак не рыбацкая, потому все мои потуги обеспечить нас свежей терпели фиаско, нет, рыба, конечно, была, но не в том количестве и не такого качества. Дядя Олег, именуемый в нашей компанией Туристом, взял эту обязанность на себя, и оперативно договорился с местными браконьерами, которые уже утром выгрузили ему мешок с рыбой, в основном лещей и судаков. И вот, когда он, , сидя на берегу, занимался уловом, начинается история. 

Берега Волги в этом месте степные, в основном кустарник, а близлежащие посадки виднелись тонкой линией на уровне горизонта, опять же, в далеке, да и ещё за полосой шиповника, которого было море. Как Вы все догадались, с дровами тут была огромная проблема, а лагеря с туристами выстроились на каждые 30-50 метров. 

День уже клонился к вечеру, когда из кустов напротив нашего лагеря, появилось бревно, словно ствол танка из засады, а потом, неся последнее на плече, и сам "танк": здоровенная детина, как из сказки про работника Балду. Заросли шиповника его абсолютно не смущали, но вот количество рыбы заставило остановиться и скинуть ношу. Бревно, для понимания, в диаметре около 40 см и длинной пару метров длиной, глухо упало на землю. 

-Дядя, а откуда столько рыбы? - перед этим вопросом его пауза сопровождалась задумчивым мычанием. 

-Так из речки. - Турист, прищурясь, пыхнул сигаретой. - Раз есть вода, то и рыба в ней есть. 

-Мммм. - стало понятно, что потребовалось время на осознание сказанного. - Как столько поймали? - Малый подошёл к ведру с рыбой и вытащил леща, этак килограмма на 3, который в его руке показался просто упитанным подлещиком. - Хороша рыбеха. 

-Как-как... Ладно, по секрету расскажу. - дядя Олег отложил нож, и полностью развернулся к собеседнику, ехидно ухмыляясь. - В общем смотри, снимаешь портки и заходишь в воду по пояс. Смазываешь его Починковской сметаной... Именно Починковской, другая не годится... Ну и в воду... Рыба приплывает, посасывает, а ты её дуршлагом... Понял? 

Детина замычал и начал задумчиво чесать затылок. Тут и сам "Турист" догадался, что парень то блаженный, но что сказано, то сказано. 

-Понятна. - И он, взвалив на плечо своё бревно, двинулся в соседний лагерь, откуда его настойчиво звали мужики. 

Утро. Седовласый туман окутал берега, словно нянька, оберегающая сон ребёнка, он оберегал сон рыбаков. Я проснулся от настойчивых всплесков, то ли жерех, то ли судак кормился на береговой косе. Где-то из белого киселя слышался звук моторных лодок. И тут... Напротив соседнего лагеря, в воде по пояс стоял тот самый вчерашний гость... Удивление смешалось с безудержным смехом, который перерос в истерику от возможного продолжения... 

-Вставай! - Я толкнул д. Олега. - Вставай, у твоего нового друга не клюёт.

-Какого друга? - Он лишь отмахнулся и повернулся на другой бок. 

-Если Починковская сметана не сработает, и он ничего поймает, отгадай, к кому он придёт? - Я уже не мог сдерживать смех. 

Д. Олег подпрыгнул и, как ужаленный, развернулся. Кряхтя он поднялся, почесался и закурил, присматриваясь к одинокой рослой фигуре на берегу. 

-Эй, братец! - он махнул ему рукой. -Ты чего там делаешь? Сегодня клевать не будет, видишь какой туман, а ещё давление. И это... Как его... Если сова ночью кричит, то тоже клевать не будет, примета такая! 

Однако, рыболовная мудрость, сдобренная опытом выпутывания из всяких передряг и открытием новых немыслимых способов ловли, подкрепляется еще и знанием рыбных мест, где клюют карпы, способные утащить поплавочника, а сомы топят лодки.

Дядя Толя встретил меня неодобрительным междометием, пожурив, что я не на рыбалке.

- Ты тут штаны просиживаешь, в карты играешь, лучше бы ехал линей ловить. Ладно, если бы еще девок щупал, а то… Тьфу… - Сосед, друг и товарищ по увлечению махнул рукой.

- Ну а куда ехать то?

- Как куда? – Он остановился на ступеньках крыльца и удивленно почесал за ухом. – Так это, езжай в Воскресенское… Ох, мы тогда Егорычем туда ездили, такая плотва клевала, прелесть просто. Там пруд по канаве идет, шириной, как до забора, метров десять, а глубина – два с лишнем.

- И клюет?

- Конечно, клюет. Там еще и линь был… Ох, глядишь, поплавок заходил, приподнимает-приподнимает, а потом повел…

- А далеко?

- Ну так, километров двадцать будет. Ну а чего? На велосипеде сиди да крути педали…

Как Вы догадались, утренние сумерки застали меня в дороге, когда, рассекая влажную прохладу, я изо всех сил давил на педали, стараясь успеть к рассвету. При этом меня не покидали мысли, когда лет пять так назад, д. Толя отправил меня на один рыбный карьер, который к моему приезду оказался давным-давно засыпан. Вот это стойкое чувство противоречия грузло меня всю дорогу, и как оказалось, не зря.

Свернув с дороги, я покатил по укатанной грунтовке, а потом и вовсе уперся в забор. Не разбираясь и не теряя времени, я подался на речку в паре километров, участок, который хорошо знал...

- Ну что, наловил? – Товарищ поймал по дороге на огород.

- Подлещики, плотва, правда… - Что я ловил на реке, а не в той самой волшебной канаве договорить не получилось, а может быть и не хотел, все-таки походка после длительного пребывания на велосипеде дала о себе знать.

- Завтра вместе поедем, как раз выходной буду!

Теперь мы уже ехали вместе, д. Толя неспешно пытался справиться с рулём «шестёрки», которая была на пару лет старше меня, не забывая при этом вспоминать уловы, которые им довелось добывать на этом пруду. Выехали мы поздно, солнце уже разогнало туман и разбудило природу, так что должны были попасть в аккурат к завтраку. 

И вот знакомая мне грунтовка, на которую мы уверенно свернули, но водитель лихо закручивает, объезжая шлагбаум и выбираясь через чью-то клумбу на параллельный проезд. 

- Тут всегда так было, а мы вот тут шмыг и всё. 

Мы продолжили путь. С обоих сторон от проезда тянулась линия забора и виднелись домики. 

- Мда, застроили они тут, всё же, суки, норовят в воду залезть!

 Ещё метров двести, за домами показались берёзы. 

- Вот под теми берёзами ловили, сейчас будет дорожка прям на берег, хотя раньше можно было и в начале пруда сесть, ну там, где у красного дома крыльцо… 

Заворачиваем. Дорога упирается в раскрытые ворота, из которых мужчина выгоняет автомобиль, на заднем фоне виднеется домик и сад, ну и сама гладь водоёма, берег которой, хозяин жизни и участка с успехом приватизировал. 

Немая сцена, д. Толя, обтирая пот со лба скомканной панамой смотрит на забор, дом и воду. Мужчина смотрит на нас, пришельцев, что посмели вторгнуться в его владения. Он же и решает прервать тишину. 

- Я могу Вам помочь? 

Д. Толя смотрит на него, тяжело вдыхая от негодования воздух, а потом, ещё раз протерев глаза... 

- Ты зачем, судак (игра слов, которую нельзя выкинуть из песни), на дороге дом построил, аааа?! 

Солнце уже припекает, утро осталось где-то за спиной, в дороге, спорах и разочарованиях, мы, снова через ту самую несчастную клумбу выехали на дорогу.

- Вот люди странные… Дорога – значит дорога, а он как бобер шалаш свой примастырил, еще и все огородил. – д. Толя посмотрел на меня сквозь хитрый прищур. – Помнишь, рассказывал тебе о Елочках, там еще блиндаж оставался после Войны и была старая каменоломня. Мы сейчас туда поедем. Ох, ну и большие же там омута, когда солнце, видно, как голавли по килу-два стоят в толще, вода такая желтоватая, чайная, дно то песочное.

Потом он рассказывал о щуках, язях и подусте, который пропал в начале нулевых, о Егорыче и кабанах, про милиционера и огурец в кобуре, про трех бабок и кубинца, а потом снова и снова про лещей, плотву и такие теплые советские времена.

- Ох, а это что за скворечники?

Лесная дорога, которая была подозретильно отсыпана щебнем, вывела нас на берег реки, который оказался больше похожим на палаточных городок беженцев. Первое что бросилось в глаза, так это блиндаж, из которого сделали что-то наподобие то ли общественного туалета, то ли будки охранника, и это то наследие и поколение, которое заслужили наши предки и великая страна. Дальше были раскрытые ворота. Да-да, опять ворота. Потом узкий перешеек между заборами, из-за которых выглядывали несуразные крыши шизофренических дизайн-проектов, на все это д. Толя смотрел не просто растерянно, а в ужасе, возможно, это и повлияло, что мы заблудились в нагромождении развязок.

-Воо, помню-помню, нам сюда, тут будет дом деда Гриши…

Не поверите, но он был, старый-старый покосившийся и почти сгнивший, но дом, клочок земли вокруг которого уменьшался не по дням, а по часам, и половина сада, яблонь, уже тоже старых, оказались за заборами у соседей.

-Нам сюда.

Он вышел из машины, не закрывая дверь, и отправился на берег реки, но там оказался забор, сетчатая рабица.

-Как, и тут тоже?

Через сетку виднелся большой валун, торчащий из воды.

- Сергеич, а точно сюда?- Я огляделся среди лабиринта коттеджей.

- Ну да, только все по-другому стало. Но вот тут я ловил язей, за камнем приямок. А здесь мать белье стирала… дед Гришка тогда только строился…

- д. Толь, а это когда было? – Бессовестным образом на моем лице вылезла улыбка.

- В смысле когда… Четырнадцать мне было, отец тогда еще ружье мне подарил…

- А сейчас тебе сколько?

Он замолчал, тоже начиная улыбаться.

- Семьдесят восемь. Да какое это имеет значение, рыба что ли куда делась? Она все тут и стоит, только…

- Только?

- Только живем мы прошлым, хорошим, конечно, но прошлым… А сейчас… Сейчас это – Он махнул на скворечники. – это не хорошее, а так, иллюзия счастья.

Мудрость, мудрость неподвластна времени, придирчива к обстоятельствам и равнодушна к людям. Рыбацкая мудрость – это, в своем большинстве, поцелуи Фортуны, превратившиеся в богатые уловы и незабываемые рыбалки, которые воспринимаются нами как догма, додумываются, запоминаются, распространяются. Но какой бы пресной оказалась рыбная ловля, если вдруг не появится седовласый мудрец, что усмехнется в усы, разматывая снасть, а потом, закурив, не начнет рассказывать историю, погружая нас в эфемерное, но такое родное и теплое воображение.

С Уважением, Plakha