Что нужно, чтобы рыбы не становилось меньше (1)

Рыбные ресурсы в реках стремительно убывают, и кажется, процесс этот не остановить. «Поймал-отпустил» — это, конечно, нелишне, но проблемы не решает. Однако ситуацию можно исправить. Итак, во-первых…

Те, кто ловит на водохранилищах, мало задумываются о том, что нереститься рыба уходит за сотни километров в такие места, где на обширных заливных лугах по месяцу стоит прогревшаяся вода. Как у нас.

Но… Стремительное оскуднение рек началось в 1990-е годы с появлением дешевых китайских сетей и страшного сдвига в массовом человеческом сознании. Уничтожение всего живого в озере электротоком ради «посмотреть прикольно» и нескольких рыбок покрупнее стало считаться чем-то естественным, люди этому никак не противодействовали и даже не осуждали подобных садистов-извращенцев. Словно обезумевшие, люди стали хвастаться бессмысленной жадностью. В одном из поселков рядом с заливными лугами я как-то услышал от местного жителя, что у них сейчас с появлением дешевых сетей каждый второй-третий стал рыбаком и за нерест вылавливает минимум по 2–3 центнера рыбы. Во дворах домов вырыты ямы-погреба, вываливают всю эту рыбу туда в соль.

— И что, ты 200 килограммов соленой рыбы за лето съешь — и почки не отвалятся? — спросил я.

— Нет, мы же съедаем-то, может, килограммов десять всего, да гостям килограммов десять дашь.

— А остальное куда?

— Осенью яму чистим и все в лес увозим, выбрасываем.

— Так и лови 20 килограммов, а не 200!

— Ну, чего я, хуже других, что ли…

Еще лет 30 назад главная река нашего региона была очень богата жерехом. Встанешь на берегу летом — на каждой стрежинке беспрестанно бухают стаи крупных жерехов. Сейчас из-за наплавных сетей жереха почти не осталось. Мне приходилось видеть в 90-е, как за несколько часов ночной рыбалки наплавной сетью в начале лета, когда жерех при падающей воде сбивается в косяки, лодки-казанки просто наполняли до краев мешками с жерехами. Увозили улов с реки грузовиками и тележками, большую часть его тоже потом выбрасывали. Таких уловов сейчас уже нет и у самых «безбашенных» браконьеров, но лодки с наплавными и донными сетями сменяют на реке друг друга день и ночь с весны до осени. Процеживание чистых мест на реке идет практически без остановки.

Понятно, что лечится это безумие только хирургическими, то бишь жесткими методами. Но причина подобного ужаса, я считаю, — странный законодательный подход к проблеме. Приведу давний пример из 2004-го года. Обезумевший от жадности браконьер дошел до того, что арендовал экскаватор и прокопал глубокую канаву от реки к огромному озеру на заливных лугах и спустил водоем. Озеро длиной семь километров, куда скатывался малек с огромного пространства заливных лугов, превратилось в мелкую, промерзающую зимой до дна заморную лужу. Зато из канавы весной ему стало легко брать тонны поднимающейся на нерест рыбы. Другие местные рыбаки возмутились, стали жаловаться в разные инстанции. Об этом случае написала районная газета, поместив крупное фото уничтоженного озера, потом областные газеты (интернет тогда еще не был силен). И НИКАКОЙ реакции от правоохранительных органов!

Зато стоит кому-нибудь взять с необозримых многокилометровых песчаных наносов на реке машину песка и засыпать яму на сельской дороге, как все карательные органы враз придут в действие и выставят санкции, обоснованные «нанесением вреда водоему». Хотя в реальности добыча песка на реке ничего, кроме пользы, ей не приносит. И резко сокращаться рыбные богатства стали как раз после прекращения добычи песка в русле и по берегам реки в 1990-е годы. Почему? Река из-за замывания ямок песком стала намного мельче, и намного выросла доля дна, покрытого движущимся песком, на котором нет ни водорослей, ни рыбьего корма.

Впрочем, через год тот браконьер погиб. Втроем в лодке осенью они таскали ночью донную сеть, зацепили ее, и он, сидящий за румпелем, привязал веревку от сети к корме и решил рвануть с разгона. Дюралюминиевая лодка сделала оверштаг — переворот через корму — и пошла на дно. Выплыли к поверхности воды после переворота двое из трех, перекликнулись между собой в темноте, но до берега смог доплыть только один (спасательных жилетов не было). В общем, не гневите духов реки…

Но вернемся к разговору о законодательной базе охраны рыбных ресурсов. Доходит до совершенно странных ситуаций! Например, основное законодательное обоснование для запрета добычи песка на главной водной артерии региона и на ее основных притоках — это то, что тут обитает ставший краснокнижным подуст. Рыбка костлявая, хотя с нежным мясом, хороша вяленая, но в целом промысловой ценности не имеет. Рот у нее повернут вниз, как у стерляди, и питается она, как и стерлядь, на течении в местах с каменистым и глинистым дном. Поэтому, пока шла добыча песка, подуста было много, но из-за прекращения добычи и затаскивания русла реки песком подуст и стал редким... То есть рыбы становится меньше как раз из-за ее «охраны» даже в сильный убыток экономике!

Другая ситуация. Сотрудники полиции в районном городке проводят рейд по рынку и не выявляют никаких нарушений с точки зрения закона. Хотя на рынке в разгар нерестового периода вовсю идет торговля рыбой из реки, у некоторых торговцев-браконьеров стоит по несколько мешков с «шильями» — крохотными стерлядками, в которых и есть-то нечего, только для навара в уху положить. Сотрудники полиции потом отправляются куда-то по делам и, проезжая по мосту, замечают, что при них какой-то мужичок с моста на веревке опустил в воду маленькую сетку-подъемник и поймал сорожку на обед коту! Тут уже с точки зрения закона они должны возбудить уголовное дело за ловлю запрещенными орудиями в нерестовый период!

Но почему же тогда в нерестовый период сетями заставлены все нерестилища и нерест рыбы практически невозможен? Часто говорят, что охранять реку некому. Некому? Я как-то прикинул: на сотню километров реки в прибрежных районах получают зарплату, и хорошую, за связанную с рекой и охраной природы деятельностью почти десяток человек: сотрудники ГИМС, всякие инспектора и прочие специалисты по охране природы и животного мира и т.д.  Но никто из них пальцем не шевельнет для борьбы с браконьерством на реке — нет таких полномочий, и не входит в обязанности.

Да, собственно инспекторов рыбоохраны немного. Как им работать? Лет 20 назад они просто гоняли с кошкой по нерестилищам и затонам, собирали все сети, сдавали их и за каждую сданную сеть получали по 5 литров бензина. Поскольку сетей за день можно было собрать десятки  и сотни в одном месте,  часть выданного бензина можно было втихую и продать... В общем, снимать подряд все сети был смысл. Сейчас бензин за снятую сеть не выдают, а для оправдания  своей зарплаты инспектор рыбнадзора должен отчитаться о составленных в течение года протоколах в отношении нарушителей. При этом применить силу он не имеет права, если он без сопровождения полицейского, а браконьеру и в голову не придет предъявлять документы или называть свое настоящее имя. Просто снимать сети нет смысла, даже если все нерестилища перегорожены километрами сетей.

В итоге реальные попытки борьбы с браконьерами для инспектора рыбнадзора часто заканчиваются судебным иском к нему от браконьеров о превышении полномочий, и в суде он оказывается виноватым. Получается, чтобы спокойно жить и получать зарплату, инспектору рыбнадзора проще всего уговорить браконьеров загородить сетями все нерестилища в обмен на подписание потом протокольчика на минимальную сумму и прочие «отступные»? Тем более, что никакого контроля за их деятельностью нет.

В общем, законодательную базу по охране водоемов надо серьезно совершенствовать, чтобы борьба эта стала реальной, а не фиктивной, и к ней подключились многие структуры и население в целом, то есть это стало каким-то общим делом.

С уважением

Олег