Слон и голавли

Голавль…. Пожалуй, это единственный представитель окрестной ихтиофауны, которого мне не удалось «взять нахрапом». Один мой приятель, так и не подобрав ключ к поимке этой изворотливой рыбины, говорил, что «для того, чтобы ловить голавлей, надо жить на речке и не покидать её ни на секунду». Такой возможности не было, да и нет, по сей день ни у меня, ни у него, но ловить эту рыбу я всё-таки немного научился, записывая с каждым проведённым на перекатах сезоном, новые главы в давно открытую книгу. Всё началось в далёком сопливом детстве, когда Совок казался непоколебимым постулатом, а тотальный дефицит был обыденной вещью. Путь к осознанной поимке был долог и тернист, поэтому написанный далее текст буквально выстрадан и прочувствован самолично.

В очередной раз, вляпавшись в нехорошую историю, мой незабвенный папаня укатил валить лес на долгих четыре года. Вернулся он, когда я уже разменял пятый год своей жизни и прекрасно мог анализировать сложившуюся ситуацию. Из далёкой тайги отец привёз танк на радиоуправлении и познания в области энтомологии, которые на тот момент мне были абсолютно без надобности. Танк умер, не проехав и метра – подарок явно не удался, но энтомологическая информация впоследствии очень пригодилась, а об этом никто на тот момент не догадывался. Материальные блага мне были куда важнее, чем «отыскавшийся папа», но местные магазины игрушек совсем не изобиловали высокотехнологичной продукцией – пришлось папаше ехать в Москву.

Радиоуправляемую грушку он так и не отыскал – видимо тогда они продавались только в Сыктывкаре, но привязанная проводом к пульту управления машина тоже пришлась по душе и я успокоился. Себя родной отец тоже не мог обделить вниманием и, по случаю, заглянул на столичную «Птичку»*, оставив там баснословную сумму. Помимо альтернативы неудачному презенту, папа привёз из Москвы вместо привычной колбасы, диковинную телескопическую удочку Germina, забродный полукомбинезон, разрисованный иероглифами, и несколько катушек с чехословацкой леской Siglon. Из всего вышеперечисленного мне было известно только название удочки, да и то, только потому, что предметом моего восхищения, и гордости одного из старших товарищей, были одноимённые пластиковые лыжи.

Была бы на месте матери моя горячо любимая Сколопендра - висеть мне, подвешенным за причинное место, на близлежащем фонарном столбе. Но мать ругаться не стала и с достоинством перенесла финансовый катаклизм, посчитав, что занятие рыбалкой куда лучше «общения с криминальным миром». Она не прогадала - отец растворился в любимом занятии, завязав с дурным прошлым, применяя накопленный годами «багаж знаний». В принципе, в этом самом багаже не было ничего, кроме элементарных познаний в области поплавочной ловли и минимальных энтомологических сведений.

Оказалось, что жуки-короеды портят деревья не только в бескрайней тайге, но и в «нашем» Калужском Бору, взращивая свои мерзопакостные личинки под корой многовековых сосен. А самое главное – помимо таёжных хариусов, эту поросль, живущую под корой, обожали наши доморощенные голавли.

Обыкновенно, на сбор «волшебных червячков» выделялся целый день. Мы с папой с раннего утра куролесили по густой зелени подлеска, восхищаясь величием устремлённых ввысь, многовековых деревьев, «обгладывая» засохшие сосны и пни, скрывающие под своей корой неприглядных белёсых личинок. Появлялись дома лишь к вечеру, чтобы впоследствии папаня растворился в кромешной темноте не освещённых улиц городской окраины, залез в ночной автобус, сошёл на остановке «Калуга-Бор» и утонул в речном тумане где-то за санаторием имени Павлика Морозова.

Мы с матерью подтягивались на речку позже. Ночное стрекотание сверчков уже сменялось птичьим многоголосьем и солнце, озарив макушки деревьев, пускало свои первые лучи на водную гладь, сверкая серебристой чешуей краснопёрых черноспинных красавцев, томящихся в отцовском садке.

По стопам легендарного пионера, именем которого назвали упомянутое лечебно-профилактическое учреждение, я не пошёл и папиных секретов никому не выдал, называя короедов обыденными «червяками», за что иногда награждался заветной наживкой, бездарно таская на неё мелкую разно рыбицу, заплывающую в «мою» заводь. Возможности добраться до «отцовских» мест у меня не было и дефицитные снасти мне не доверяли, поэтому ловил, обыкновенной для тех незапамятных времён, бамбуковой трёх коленкой в близлежащем затоне сикильдявок и радовался беззаботной жизни.

Я прекрасно помню первого, выловленного мною Голавля. Именно Голавля, а не крохотного голавлика, являющегося неотъемлемой частью моего обыденного улова. Облезлый пенопластовый поплавок резко исчез в речной пучине, я машинально подсёк и ощутил тот напор и неистовую силу, ради которых папаня менял сладкий утренний сон на речную прохладу. Видавшая виды бамбуковая удочка трещала, сгибаясь от невиданного доселе натиска, леска неистово звенела, я начерпал полные сапоги воды, но всё-таки выиграл поединок, выбросив долгожданного красавца на берег. Радости не было предела – наконец-то попался настоящий Трофей.

Схватив рыбину обеими руками, я поднял её над головой и заорал стоящему неподалёку по пояс в воде и сосредоточенно следящему за поплавком отцу:

- Смотри какой!

Папа раздражённо обернулся, а голавль искусно вывернулся, выскользнув из детских рук, плюхнулся на прибрежную гальку, несколько раз подпрыгнул и безнаказанно скрылся в родной стихии. Таким образом, папаня стал свидетелем первого и беспрецедентного в нашей рыболовной практике проявления популярного и широко проявляемого мною ныне принципа «поймал – отпусти». Отец пожал плечами и углубился в ловлю, а я был готов забиться в истерике, но, сдержав слёзы, закинул не мудрёную оснастку в прежнее место и стал терпеливо ожидать повторения фееричных событий.

Не знаю, чем бы закончилась эпопея с ошкуриванием деревьев, но конкуренцию местным дятлам мы составляли серьёзную и по всей вероятности, могли увековечиться во Всемирной Истории, став первыми жертвами плотоядный птиц. Благо, в нашей семье появился «Космич-412»* и ареал нашего появления шагнул далеко за весьма ограниченное пространство местного Природного Памятника и «голавлёвого» места.

Очередная встреча с краснопёрым Трофеем произошла намного позже – уже минуло полтора десятка лет, с того момента, как я закинул в воду свою первую блесну и пристрастился к спиннинговой ловле. Неспешно дрейфуя в лодке, я облавливал прибрежную «канаву» в надежде на поимку зубастой проказницы. Ловил на Yo-Zuri L-minnow 66S, подсунутого мне одним из местных «всезнающих» барыг в качестве «безупречного универсала». Естественно, продавцы постоянно позиционируют себя «экспертами», хотя некоторых практически невозможно увидеть за пределами «родного» магазина, но они подпитываются слухами и рассказами посетителей, искусно применяя их в качестве лапши, развешиваемой на уши «залётных лохов». Законы рыночных отношений – от этого никуда не денешься. Вот и я, заглянув мимоходом в местную рыболовную лавку, стал счастливым обладателем легендарного Зурика. Причём, «впарили» мне именно самого большого, сыграв на известном пристрастии к щукам. Не хочу сказать ничего плохого, но выдающимися результатами воблер вовсе не отличался и по моим наблюдениям, «универсальность» данной приманки заключалась лишь в том, что попадались на неё как щуки, так и окуни, которые, в свою очередь, не особо жаловали «щучий размер».

Промозглая осенняя погода навивала дрёму, всё в округе готовилось к зимнему сну. Я не спеша крутил ручку катушки, делая, время от времени, вялые потяжки спиннингом. Но внезапно случилось то, что заставило меня очнуться и резануло осеннюю тишину надрывным визгом фрикциона. Кто-то из глубины так ударил по воблеру и дёрнул за шнур, что чуть было, не лишил меня снасти. Последовавший далее напор напомнил о случившемся в далёком детстве казусе. Лодку потащило против течения, но между мной и рыбиной был «щучий трос», поэтому силы были явно не равными. Через пару минут супротивник послушно проследовал в подсак . Я опять выиграл поединок, как и в далёком беззаботном детстве. Благополучно затащив голавля в свою надувную посудину, сразу же посадил на кукан, вспомнив «ошибки молодости». Нежданная поклёвка щёлкнула огнивом, породив небольшую искорку новой надежды на что-то неизведанное и заставив впоследствии приобрести младшего собрата упомянутой ранее приманки.

Последовавшие далее поимки вожделенной рыбы были спонтанны и не имели никакой системы. Чудовища, надёжно ограничившие ареал моего пребывания, ещё не появились на свет, Сколопендра совсем не соответствовала своему теперешнему названию и не претендовала даже на статус Мигеры, поэтому сплавлялись мы летом по речкам нашей области на резиновой лодке и наслаждались беззаботной жизнью. Я полавливал рыбу, супруга любовалась окружающим миром. Основным объектом ловли была щука, но в прилове присутствовали и голавли систему поимки которых я в то время так и не разгадал, хотя иногда очень этого хотелось.

Я был не одинок в своих желаниях и стремлениях. Приятель, о котором говорилось в начале повествования, тоже грезил поимкой брусковатых серебряных красавцев. Арсенал Мишкиных приманок был намного богаче, ввиду проживания оного в Столице, издревле славившейся своим изобилием. Но результаты Михиных рыбалок оставляли желать лучшего. Если мне ещё удавалось изредка соблазнить «белого хищника», то мой любезный друг вхолостую хлестал окрестные речки спиннингом, постоянно нарываясь на вездесущих окуней. Голавлёвое Эльдорадо он так и не отыскал, отрываясь впоследствии на щуках.

Целенаправленно подбирали мы с Мишей «золотой ключик» к аппетиту лобастых супостатов два сезона. Я «где придётся», а Мишка, начитавшись периодики и «интернетов», систематически посещал Угру. Так продолжалось до долгожданного появления маленьких чудовищ. Появились они с небольшим перерывом и, с появлением второго, любимая супруга превратилась из обычной Мигеры в Сколопендру. Все знакомые, включая Миху, в один голос заявили, что «настал кирдык всем моим рыбалкам». Но отказаться от любимого занятия я не мог, поэтому стал околачиваться на Оке возле дома, чтобы внезапно материализоваться в квартире при малейшем намёке на мою необходимость. Погрузившись в многогранный мир сверхлёгкого спиннинга, сделал упор на ловлю миниатюрными объёмными приманками. И произошло небольшое чудо – в уловах, помимо полосатых разбойников, стали с завидной периодичностью появляться небольшие голавли. В коробках поселились воблеры минимальных размеров, а принцип «поймал-отпусти» стал доминировать, тем более, новоявленная Сколопендра не переносила на тот момент запаха речной рыбы.

Миша к тому моменту всё-таки решил, что голавль «не его рыба», подарил мне своих «голавлиных убийц», которые так никого и не убили и, продолжая ловить огромных щук, начал отрываться на местных окунях, достигнув небывалых успехов. Поимка закилушных полосатых монстров указывала лишь на то, что у каждого «своя дорога», но это совсем другая история, и, оставив в покое «королевских» окуней вернусь к объекту своего рассказа.

Конечно, Мишка любил комфорт и не лазал в воду – до сих пор считаю это незыблемой основой его неудач, но основной массой фундаментных кирпичей пролётного постамента неоспоримо являлись приманки. Михины подарки, переплывшие в моё владение, как молчали, так и продолжали настырно молчать. Он так и не признался, почему выбрал доминантами своего арсенала Pantoon21, но Red Rag, Hypnose и Fop во всех имеющихся модификациях «моим» голавлям не подошли . «Городские» голавли упорно поедала всё, что не превышало длины в два с половиной сантиметра, а остальное попросту тупо игнорировали. Кстати, когда я начал ловить на микроколебло и однажды, погожим сентябрьским деньком, единожды «напоролся» недалеко от дома на самую настоящую «раздачу» вполне зачётной рыбы этот постулат никто не отменил. Вакханалья длилась три дня и более не повторялась. Голавли пировали в прибрежной канаве на ракушечнике, а роль «голавлёвой смерти» сыграла блесна Jackall Nibble ростом в два сантиметра. Попытки укрупнения приманок приводили к полнейшему игнорированию, но стоило возвратится к мизерным размерам, поклёвки возобновлялись….

Годом позже, в нашей семье появилась Матрёха*, вместе с которой возникла возможность посещения близлежащих перекатов, которые располагались на Угре. Дело в том, что с появлением второго городского моста, Окские берега сильно заболотились и от былых стремнин остались лишь далёкие воспоминания.

Я не раз ходил по берегам красавицы-Угры в поисках рыбацкого счастья, когда начинал постигать азы спиннинговой ловли, поэтому низовья реки мне были хорошо знакомы и я прекрасно знал, где располагались бурлящие стремнины, которые я когда-то незаслуженно обходил стороной.

Городской шум сменило ласковое журчание реки, кристальная чистота воды поражала прозрачностью, а увесистые голавли, за которыми я не раз, пуская слюни, наблюдал с высоких крутояров, вселяли надежду на успех, несмотря на былые неудачи Михаила.

Признаюсь, что получилось не сразу. Целый месяц я добивался весомого результата, но ничего особенного не происходило. Угорские «пороги» заставили в корне поменять тактику ловли. Доминирующую на степенной Оке малютку Anglers Republic Bug Minnow 20SR зачастую срывало бурлящим потоком в никому не нужный «штопор». Зато нашла достойное применение «курившая» до этого в сторонке Waterland Soni-Cra 205 SS, а основным «разведчиком» на первых порах стал Zipbaits Baby Hickory SR 557R, так как из «клёвых» приманок был наиболее «летучим». Сначала я ничего нового для себя не открыл – размеры «трофеев» мало отличались от привычных, а попадались они, чаще всего, чуть выше подводных препятствий, - всё это было хорошо знакомо. Но, как это обычно бывает, сделать следующий шаг в перекатную пучину помог Его Величество Случай.

Был у меня в то время начальником один бешеный и непомерно взбалмошный чех по имени Камил. Звонил по поводу и без оного, вне зависимости от моего местоположения и причастности к рабочему процессу, «раздувая слона из маленькой мухи», и констатировал факт моего очередного «увольнения», а «увольнял» он меня ежедневно. Очередной звонок не входил в число неожиданностей – хотя использовал я по непосредственному назначению свой законный выходной, улизнув от Сколопендры и стоя по пояс в воде на полюбившемся перекате. Иноземец рыбалкой не увлекался и на родину уезжал только по праздникам, поэтому обычно слонялся по заводу, выискивая очередные приключения на свою задницу.

- Your bunny wrote, Camille! What do you want?* – я попытался выдавить все познания английского языка, которые накопил за годы, бездарно проведённые в учебных учреждениях.

- Конец филму – ты на этом Заводе больше не работаешь! – констатировал чех, посчитав, что познания Великого и Могучего языка у него намного глубже, чем мои лингвистические способности.

Услышав обыденную и ставшую привычной, фразу я поставил аппарат на громкую связь и засунул его в карман.

Пока возился с телефоном, шнур немного провис и лёг на бурлящий поток, а воблер «вышибло» в сильную струю, которая до сего момента была обделена моим вниманием. Граница бурлящего потока была конечной точкой моих изысканий – далее бесновалась неизвестность. Если приманка оказывалась на стремнине, я огорчался, поспешно выбирая шнур и делая новый заброс. Но в этот раз такого не произошло – прежде чем я начал какие-либо манипуляции, случился удар. Совсем не сердечный, который мог произойти у не сведущего человека из-за красочной виртуозной ругани, сдобренной отборными чешско-русскими, не совсем приемлемыми в культурном обществе, выражениями. Удар случился по воблеру. Он моментально прошёл по шнуру, отозвавшись в звонком бланке, пронзив мощным разрядом ладонь и разбежавшись приятной дрожью по телу. Голавль был полон нерастраченной энергии и, заполучив в помощь мощный перекатный поток, бодро устремился вниз по течению, звонко стрекоча фрикционом катушки и заглушая тем самым истеричную брань. Эта эпохальная поклёвка дала начало новой эры моих рыболовных приключений, выплеснувшись изрядной порцией адреналина. Свежеподсечённая рыбина в самом «сердце» переката – такое может в полной мере понять только тот, кто хотя бы раз это прочувствовал и пережил. Конечно, нечто подобное случалось – например, при уже обрисованном «осеннем происшествии в лодке», но, всё же, это было подобием, но никак не оригиналом. Могу заявить однозначно и категорически – поклёвка голавля на струе несравнима ни с чем. Вот оно – настоящее «Отдай спиннинг». Последующие «свечи» лишь добавили эмоций – голавль бесновался, а струя из противника превратилась в надёжного союзника, - натянутый шнур не давал слабины, а форелевый крюк воблера надёжно засел в рыбьем нёбе. Не прошло и минуты, как напор ослабел.

Неспешно подтащив рыбину, я волне заслуженно захотел повторения событий, ляпнув в телефон привычное «Хорошо, я всё исправлю», не вложив в это особенного смысла. Оттуда вылетело обыкновенное «Ти Бушмановка*!» и запикало короткими гудками.

Убедившись в отсутствии звукового сопровождения и послав отличившуюся Соникру в место недавней феерии, я заметил, что она не всегда справляется с перекатным потоком. Воблер периодически срывался в «штопор», не вызывая ни капли восторга, но провоцируя нецензурную брань. Глядя на незапланированные фигуры высшего пилотажа, я неожиданно вспомнил о том, как когда то управлял воздушным змеем, отлавливая потоки воздуха. Воспоминание нахлынуло кстати, так как переполненный эмоциями мозг всё-таки иногда способен на некоторые полезные сопоставления. Включив в работу спиннинг, я приспособился к управлению. Сработало. Воблер обрёл стабильность, отдающуюся в удилище мелкой дробью. Вполне закономерно случилась следующая поклёвка. Потом ещё, причём, не последняя.

Затем, помимо спиннинга, включился в работу шнур, который я временами укладывал на воду, формируя так называемую «петлю». Течение равномерно давило на образованную дугу, вытягивая леску в прямую линию и, опять же, за счёт этого «оживляло» приманку. Поклёвки следовали одна за другой.

Рыбалка удалась – такого стабильно-фееричного клёва я не видел с незапамятных времён. Приёмы, на описание которых раньше не обращал никакого внимания, считая это обычным занудством, заработали. Причём, заработали так, что заставили летом совершенно забыть про другие способы ловли.

Я стал посещать внезапно полюбившийся перекат при каждом удобном случае. Голавли клевали стабильно, затихнув лишь с неминуемым приближением осени. Новая веха моей бесконечной истории, помимо задумчиво-пассивных, отличающихся своей скрупулёзностью проводок, принесла пару незначительных, но ударивших по семейному бюджету изменений.

Я часами простаивал в воде и потом, когда было уже совсем невтерпёж, подолгу выискивал «хозяйство», чтобы справить естественные надобности. Грубо, но насущно. Дело в том, что имевшийся в наличии забродный полукомбинезон из поливинилхлорида хорошо спасал от влаги, но никоим образом не ограждал от речной прохлады. Обзаводится хроническим простатитом, вовсе не хотелось и поэтому, по совету одного товарища, я купил костюм из неопрена. Вейдерсы умерли через два сезона, дав течь в районе причинного места, но альтернативой послужил опять же неопрен, только от другого производителя. Про некачественное обмундирование не хочется вспоминать, тем более, упомянутый товарищ наступил на эти «грабли» дважды, а Rapala Deluxe верой и правдой отслужили три года и на данный момент ещё живы.

Чем весомее становились трофеи, тем чаще я задумывался о замене спиннинга. Пользуясь прутиком Meduza MDZ602L, приобретённым для утончённой ловли сикильдявок в условиях городского прессинга, я всё чаще слышал хруст пересушенного айковского карбона. Это могло быть навязчивой идеей, но пару спиннингов Aiko мне удалось бездарно сломать именно в процессе ловли, и поэтому страх имел веские основания на своё существование, несмотря на три «выжившие» палки. Почему я имел дело именно с этим китайским брэндом? Непомерно подкупала доступность и бюджетность, сдобренная рассказами усатого мужчины, которого многие (включая Миху) позиционируют «мэтром», да и о том, что ломаются и более дорогие вещи, я знал не понаслышке.

Несмотря на явные перегрузки, Медуза благополучно выдержала все испытания и благополучно перешла в другие руки, оставив мне лишь несколько шуршащих бумажек, которые я незамедлительно вложил в Nordic Stage Joker 662UL, добавив энную сумму. Опять несказанно повезло – покупал именно потому, что на тот момент появились сногсшибательные скидки, а эта модель описывалась, как «не убиваемая». Убивали пять сезонов – я, голавли, залётные щуки и жерехи, – жива до сих пор и не подаёт ни малейшего намёка на усталость.

Как ни странно, но перевернула страницу данной «книги» именно Сколопендра, решив немного пошутить. Обыкновенно, «специалистом» по части шуток и веселья являюсь я, но супруга, проявила несказанное остроумие, подарив мне на день рождения пластиковую какашку и воблер Lucky John Haira Tiny 33F 503. Цвет приманки весьма подходил к первому подарку и вызвал нескрываемый восторг. Я видел эту гадость в близлежащем магазине, но не покупал потому, как сначала стремился к чему-то боле-менее обыденному, приобретя Хайру зеленовато-серебристого оттенка. Потом приоритеты уплыли в сторону тёмных тонов, но чёрные приманки и коричневые приманки почему-то являются дефицитом, а имевшейся в наличии «натурал» не отличался особой уловистостью, поэтому валялся в дальней коробке, до которой обычно не было никакого дела.

Когда закончилось непонятное табу на ловлю спиннингом, я залез на перекат и первым делом швырнул в бурлящий поток дарёный «кусочек счастья» скорее, из соображений солидарности, нежели из-за реального интереса. Полетела он гораздо дальше используемых ранее микроскопических козявок. Как ни странно, но на первой же проводке Пилота настырно съели, по обыкновению, чуть не выбив спиннинг из руки. Можно было списать этот «казус» на «нерестовое голодание», обусловленное сознательностью гражданского населения, чётко соблюдающего Законы и не показывающего рыбам воблеры вплоть до одиннадцатого июня. Но это отнюдь не так – несмотря на многочисленные рейды, Угра буквально кишит спиннингистами всех мастей в любое время года, поэтому недостатка в выборе приманок у рыбы нет. Моё же появление на реке лишь во второй декаде первого летнего месяца обусловлено отнюдь не принципиальностью, а только страхом перед возможным возмездием за непонятно что.

Клюнуло на «какашкин» камуфляж раз, клюнуло и второй, и третий, и тридцатый, и сотый…. Расцветка оказалась непомерно подходящей. Причём, чуть позже я всё-таки отыскал «чёрную подмену», но «какашечного» собрата она совершенно не превзошла, если не оказалась менее уловистой. Начался период ловли средне-лёгкими приманками, который продолжается и поныне, потому что робкие эксперименты с более крупными моделями ни к чему хорошему не привели, а микроскопические букашки обладают отвратными полётными качествами. Та же Хайра убойного цвета, но в сорок четвёртом размере, молчит почище партизана, которого пытают фашист. А, скажем, Соникру я не могу зашвырнуть в, ставшие привычными, клёвые точки. Видимо в этом подарке есть какая-то своя особенная магическая сила. За четыре сезона я утопил не один воблер, а подаренный Сколопендрой кусок пластика всё ещё жив и, при этом, отменно ловит. 

На данный момент, я могу поставить в полноценное сравнение лишь Jackall Chubby 38F SSR matt black, который заметно отличается стабильным поведением и меньшим заглублением, поэтому и возникают мысли о необъяснимо-магическом успехе «бешенного» и нестабильного Пилота.

Эксперименты с приманками продолжаются постоянно, потому как человеку свойственны изыскания. Если по части объёмных «буратин» выявлены свои приоритеты, то с «микроколеблом» я так и не разобрался. Оно чаще «выстреливает» весной и осенью, но что голавлю необходимо именно сейчас и на данный момент, понять сложно. Работают чёрные и коричневые расцветки, но не всегда – был случай, когда голавли ели исключительно «кислоту», а один раз нарвался на предпочтение к серебрянному, поэтому и не могу выделить что-то конкретное. То же самое происходит и с размерами, и с моделями, и с производителями…. Подытожить невозможно - мир «колебалок» бездонный и многообразный, в связи с этим попросту перейду к следующему абзацу.

Приоритеты в выборе лески тоже были выстраданы неудачными экспериментами. Я уже не помню, кто мне посоветовал, но первоначально перед первой вылазкой, ориентированной конкретно на поимку голавля, я намотал на шпулю флюркарбон. Впечатления были отвратительные – благо, в сумке оказался проверенная годами нитка из высокомодульного полиэтилена. Потом на глаза попался распиаренный Nanofil – опять решил поэкспериментировать и снова вернулся к старому доброму PE. Эксперименты получались довольно-таки дорогостоящими, поэтому сделали из меня непоколебимого прагматика, пользующегося только проверенными вещами, посему могу порекомендовать лишь Varivas Avani Eging Milky Premium 0.6 PE. Я собственноручно убил две катушки этого шнурка и уверен в нём на сто процентов. И ещё - если нет желания после каждой рыбалки выкидывать по метру истрёпанной «плетёнки», следует задуматься о поводке из флюркарбона. Использую довольно-таки длинные куски , имеющие в своём сечении пятую часть миллиметра – вполне доволен. Кстати, неоднократно замечено, что наличие поводка напрямую влияет на количество поклёвок, поэтому могу по-доброму порекомендовать этот девайс, без всяких претензий на рекламу.

А вот по поводу катушки не могу сказать ничего определённого. Добив Shimano Nasci, приобрёл Mitchell Pro Lite, прожившую чуть больше сезона. Затем появилась Penn Battle, которой пользуюсь и поныне, но особого восторга она не вызывает, потому как имеет нехорошую привычку пищать роликом лескоукладывателя. Подшипника там нет, поэтому и пищит. Ещё дужка имеет обыкновение самосбрасываться, но я её пальцем придерживаю - уже привык. Единственное, что действительно по нраву - она до сих пор жива.

Ещё один из немаловажных моментов, открывающий прямой путь к поимке, который я усвоил с малолетства - голавль не переносит лишнего шума, хорошо различает наличие «визуальной опасности» и непомерно осторожен, – чем дальше от него находишься, тем чаще и увереннее он клюёт. Именно поэтому я не вылезаю на перекат «сломя голову» в сигнальном жилете, а крадусь, подобно разведчику, стараясь соблюдать максимальное расстояние до намеченной точки. Потому и не оставляю в покое более крупные приманки, обладающие большей способностью к полёту и пускаю слюни, щупая «катапульты» типа Norstream Areal. Конечно, если бы я не пользовался подобным инструментом, мне вполне хватало бессмертного Джокера. Но я имел неосторожность Это пощупать и, тем более, Этим половить, поэтому на данный момент у меня есть мечта, которая когда-нибудь обязательно осуществиться и Джокер будет «курить» в стороне, дожидаясь своего фееричного рейда по малым рекам (как раз именно для этого он и придуман).

Нельзя не вспомнить о наличии внешних не совсем приятных факторов. Многие недооценивают важность их отсутствия – особенно это сказывается в часто посещаемых местах. Именно поэтому при наличии энного временного промежутка, я стараюсь уединиться там, где навряд ли кто-то может мне помешать. Я не буду углубляться в негативные моменты, но присутствие спиннингистов, которые не могут адекватно оценить минимальную дистанцию между соседями, проплывающих по точке «водолазов» и нерадивых байдарочников никогда не провоцирует рыбу на поклёвки, а зачастую заставляет покинуть «насиженную» точку. Очень обидно, если ретироваться с переката не по причине бесклёвья, а из-за того, что кто-то вам попросту помешал. Пропорция «меньше народу – больше кислороду» неоспоримо действует, если элемент таблицы Менделеева заменить вожделенными голавлями. Конечно, рыбы может быть и не больше, но клюёт она гораздо увереннее и намного чаще. Меня, на данный момент, спасают от навязчивого присутствия назойливых "соседей" лишь верховья Оки.

Может быть, и существуют места, где голавли набрасываются на приманку, когда она даже не доставалась из коробки, и клюют на всё, что попадает в воду. Я таких мест до сих пор не встречал. Даже упомянутые ранее верховья самого большого притока матушки-Волги отличаются малой посещаемостью, но вовсе не изобилуют оголодавшим рыбным стадом. Как-то мне поведали, что там голавлей считают «сорной» рыбой – именно этот факт заставил меня уехать «к чёрту на рога» и проверить данную гипотезу. Теперь, с высоты двух сезонов, могу с полной уверенностью заявить – полнейшая чушь. Голавля ловят, правда не спиннингом, и радуются поимке, несмотря на распространённые домыслы о плохих кулинарных качествах этой красивой рыбы. Да, спиннингисты в тех краях являются чем-то сверхъестественным. Основные орудия лова - сети и перемёты, – местному населению не досуг целыми днями торчать на реке, а рыбоохрана в те глухие места не заглядывает. По крайней мере, сложилось у меня именно такое впечатление.

Изменилось ли что-то в способах ловли и оснастке, когда начал посещать «дикие» места? Ничего. Ловлю так же, как и ловил, а местные голавли такие же хитрые и изворотливые, как и на «домашних» перекатах. Единственное отличие – тамошние «дороги». Являя из себя «классику» российской глубинки, они всё чаще наталкивают на помыслы о необходимости вездехода. Ездить по бездорожью на недоприводном «чемодане» совсем не комфортно, поэтому временами «джентельменский» набор из домкрата, лопаты и топора приходится весьма кстати.

Остаётся добавить, что не стоит зацикливаться на одном месте. Не клюёт на одном перекате – может клюнуть на другом, причём, может и не один раз. У каждого переката своё «расписание», которое можно выяснить лишь опытным путём. Есть места, где голавль попадается лишь в июне, где-то лучше клюёт в июле, где-то в августе. На одних перекатах лучше ловить рано утром, на других днём, на следующих вечером или ночью. Не мудрено, что на разгадку всех тайн, загадок и ребусов «голавлиной охоты» требуется не один день, и даже не один сезон – от чего оттолкнулся, к тому и пришёл. Получается, что если и не жить на реке, то хотя бы наведываться туда при первом же удобном случае.

Сижу, просматривая чужие ролики про майский Дон, пускаю скупую слезу отчаяния и думаю о смысле «нерестового» запрета. Но июнь всё-таки когда-нибудь наступит, вместе с ним придёт отпуск и я снова окунусь в бездонную пучину перекатной волны….

Примечания:

* «Птичка» - московский Птичий рынок.

* «Космич-412» - автомобиль Иж Москвич-412

* Матрёха – автомобиль Hyundai Matrix 1.8 GLS.

* Your bunny wrote, Camille! What do you want? (англ.) – Твой кролик написал, Камил! Что тебе нужно?

* Ти Бушмановка! (подобие русского) – «ти» это «ты», а « Бушмановка» - Калужская Областная психиатрическая больница № 1.